Я дома; длинный-длинный пост (я надеюсь, потому что о-очень хочу рассказать вам, как я добиралась до мидраши) будет в моцеш, а пока что времени нет ни на что). Я вас люблю).

апд (моцеш):
Времени всё равно ни хрена, но я постараюсь.
Так вот, в четверг я вылезла из дома через сорок минут, без адреса, с разваливающейся сумкой, с гитарой в чехле под светло-коричневую шотладнтку и с младшим братом, несущим мой рюкзак.
Сорок минут я выясняла адрес. Адрес я банально не знала (кроме улицы), и не сумела выяснить по телефонам (зато я сумела добыть эти телефоны), потому что там не поднимали трубку. Брата я уломала (я - герой!) с помощью щенячьих глазок а-ля Сэм Винчестер. А сумка - сумка по жизни такая. То есть после переезда моей старшей сестры. Хорошо, она не развалилась по дороге, а ведь могла.
В автобус я влезла относительно без приключений, мысленно желая всех благ окружающим израильским парням. Надеюсь, они подавились чем-нибудь. Но я-таки справилась со всеми вещами, хоть брат и усвистал, не дождавшись автобуса, и я даже не стукнула гитару. Ну, почти. Доехала я быстро, и это было хорошо, потому что, во-первых, я забыла взять с собой книжку, а во-вторых, времени и так было слишком много. Да, кстати - я пыталась читать по дороге прихваченные из дома старые дневники. Доступны были только 12-13-первая половина 14 лет (остальные были на дне сумки), и читать их было тошно, противно и очень обидно. Я как-то не привыкла считать себя глупой. Зато это определённо значит, что я расту и развиваюсь.
Я вылезла на конечной, подхватила сумку за одну ручку - вторая грозила вырваться, и не просто так, а с мясом - и потопала в сторону Сарей Исраэль. По пути я размышляла о насущном, а именно: подошла бы я сама к такой вот девушке? Нет, наверное. Постеснялась бы. Но я бы точно молчаливо ей сочувствовала!
Я пришла на остановку, бросила сумку у стены и отправилась разыскивать добрых людей. Как это ни странно, доброй оказалась первая же спрошенная женщина. Она, кажется, даже не досадывала на то, что ей, в силу природной добрости, пришлось дать мне телефон. И только прижимая трубку к уху, я обратила внимание, что у меня сильно дрожат руки. Видимо, я всё-таки расчувствовалась, несмотря на то, что говорила утром Шифре. Ответили сразу.
- Мири, - сказала я. - Я стою на остановке под мидрашой. Какой у вас, - млять, - точный адрес?
- Сарей Исраэль, 14.
- Квартира?
- Первая слева.
Я повесила трубку, вернула женщине телефон и пошла вперёд, по пути спрашивая окружающих, в какой стороне находится дом номер четырнадцать. Местных среди опрошенных не попалось - а жаль. Только дойдя до дома номер шесть, а потом номер четыре, я поняла, что идти надо назад. И пошла обратно. Пройдя остановку, я поднялась по лестнице наверх, здраво рассудив, что если там и нет номера шестнадцать, спускаться всяко легче, чем подниматься. Правда, то, что спускаться без сумки ещё легче, мне почему-то в голову не пришло. Поэтому мне пришось спускаться с сумкой. С другой улицы, после настойчивого "Тебе надо спуститься вниз!". Да-а, я, наверное, а-атлично тогда выглядела! Как-то мы дома играли в фильм. Роль, доставшаяся Сашеньке Левиной, Аськиной ближайшей подруге, была такой: юная девушка из захудалого городишки, талантливая басистка, приехавшая покорять музыкальный Олимп с басухой и беретом. Так вот, я производила именно такое впечатление, даром что одета я была очень прилично (на мне была даже форменная рубашка!) - это с лихвой компенсировалось гитарой в разноцветном чехле и ращвёрнутым листком бумаги с двумя телефонными номерами на нём, вполне сходившем за рекомендательное письмо - кто в темноте разберёт, что там написано. Но, несмотря на всё это, я в конце окнцов оказалась под табличкой с номером "14". Где и остановилась, мучительно соображая, как бы мне теперь попасть внутрь.
Наверное, где-то в это время Мири, обеспокоенная моими длительным отсутствием, позвонила на одолженный мной телефон. Бедная женщина. Я очень надеюсь, что у неё не болели после этого уши.
Видимо, скрип моих мозгов было слышно за версту. По крайней мере, на меня обратил внимание какой-то очень представительно выглядящий человек (вроде как рав - ну да они все равы, кто в шляпе да с бородой), поинтересовавшийся у меня, что это такое я ищу.
- Сарей Исраэль, 14, - радостно ответила я. Меня почему-то всё время тянуло улыбаться, как от большого количества белого вина.
- Нет, ну что именно?
- Сарей Исраэль..., - и тут во мне затеплилась слабая надежда. - Мидрашу!
- Это направо, направо надо завернуть, там дверь, - и человек замахал руками, явно не желая меня больше видеть. В этом я была с ним вполне солидарна.
После того, как я один раз спустилась вниз по лестнице, один раз поднялась на лифте, и дважды зашла не в ту квартиру, я наконец попала в мидрашу. Где меня и приняли с распростёртыми объятиями.
Не забыв, однако, предупредить - ты, мол, на многое не рассчитывай, это ты сегодня новенькая...