Ф-моб.

[Balzake]

Вы отмечаетесь в комментах, я даю вам ассоциации (пять, семь, девять, двеннадцать или три), вы их комментируете у себя в дневнике отдельным постом, в котором вы тоже даёте ассоциации каждому, кто отметится. Да, уточняю: ассоциации с отметившимся, не просто от балды.

Мне достались от Rassda: учеба, Лой, дискуссии, сторонник, лытдыбры.
Учёба:
это то, чем я всё время занимаюсь, с тех пор, как себя помню. Когда мне было два года, мама начала учить меня читать, и в три я умела читать на трёх языках (иврите, английском и русском), сносно писать и считать. В четыре меня отдали в музыкальную школу на класс фортепиано. Школа была на Рижской, ездить туда было далеко и муторно, зато в то время мои сёстры всё ещё долбили музыку (обе бросили, поступив в третий класс), и у нас ещё действовала традиция водить музыкантов в "Баскин-Робинс" после экзаменов. В пять я была в старшей группе детсада, которого терпеть не могла, потому что они были все ужасно глупые, и половина нашей группы поступала в первый "б" по 1-3 (а я в "а", по 1-4). Я приходила домой, занималась на пианино и читала толстенные книжки. В шесть лет я поступила в общеобразовательную школу, и перешла в другую музыкалку, где и проучилась до тринадцати лет. В моём первом классе тупыми были почти все, и на большей части уроков я, сидя на первой парте, читала всё те же толстенные книжки, правда, уже немножко уровнем повыше. Так, в свои шесть лет я прочла всего Баума и Крапивина, которые были у нас дома, а мой рюкзак взрослые даже не пытались поднять. Ушла я из этой школы, когда мне исполнилось одинадцать - то есть закончив пятый класс. Новая школа была израильская (но в Москве), частная, новая и с никаким образованием. Там я месяца за три выучилась бодро разговаривать на иврите, и все два с половиной года, что я там училась, я считалась одной из лучших учениц. Точнее говоря, вторая в классе из шести, четырёх и восьми девочек. В то время я училась в трёх школах одновременно: в музыкальной (где-то в середине я перешла из ДМШ №55 в школу им. Игумнова), в частной израильской и в Куравского, экстерном - надо же было где-то сдавать нормальные экзамены. В результате у меня всё сдано до восьмого класса включительно; жаль, что не до девятого, но если я захочу - сдам. Материал к экзамену я либо учила накануне (история, география), либо тупо решала задачки, начиная недели за полторы (физика, математика). Это было ужасно весело, не считая тех моментов, когда математику сдать не удавалось, несмотря на все усилия. Что неудивительно, ибо математику в частной израильской преподавали отвратительно. Когда мне было четырнадцать с половиной, мы переехали в Израиль. В школу я поступила через три дня после самолёта, так там и учусь, нагло устроившись в самые высокие группы (пять по английскому, пять по математике, факультатив по биологии, факультатив по информатике плюс экзамен по русскому языку). До сих пор считаюсь одной из лучших учениц. За всё время учёбы реально прогуливала два переиода в жизни: где-то в третьем-четвёртом классе, когда я два-три месяца не ходила в школу, вместо уроков катаясь в метро с книжками, и последние месяца полтора до отъезда, когда я здраво рассудила, что учиться дальше в Москве смысла не имеет, а главное, не особенно хочется. Учиться люблю, и, в общем, собираюсь этим заниматься всю жизнь. Только без контрольных.
Лой:
Я правильно поняла, имелась ввиду Лой Ивер? Фандомовец, когда-то я была на неё подписана, потом отписалась. В каком-то смысле она мне и теперь очень нравится.
Дискуссии:
ага, это я люблю. Влезаю куда только можно и куда нельзя, при этом очень стараюсь ни с кем не поссориться (у меня только пару раз выходили серьёзные последствия после дискуссий... или даже один раз). Люблю спорить, особенно с умными людьми. Люблю аргументировать свою точку зрения, читать чужую аргументацию и выискавать логические ошибки противника. За что люблю сеть: тут тебя никто не перебивает. Хотя, конечно, бывает, что не дочитывают или недопонимают. Это я тоже люблю: ужасно нравится тыкать противника носом в свои предыдущие комменты (мол, смотри, дружок, я это говорила... и это... и это). При этом не дискутирую на глупые или неприятные мне темы. Спорить с глупыми людьми ненавижу, а вот спорить с неприятными мне людьми иногда даже... хм... приятно). Не возбраняется злиться (холодно) и издеваться. Но главное, очень люблю докопаться до правды. Поэтому могу принять точку зрения противника. Да, если действительно нагрубила, что-то перепутала или соврала в пылу спора, всегда потом извиняюсь. Иначе неудобно). Скандалы, кстати, тоже люблю, но, во-первых, только со стороны, и во-вторых, когда это не касается дорогих мне людей.
Сторонник:
я постоянный сторонник, но обычно не чего-то определённого. Я встану на стороне тех, кого обвиняют, даже если я сама могу много в чём обвинить). До сюда.
Лытдыбры:
ну, тут всё просто. Это то, что я пишу, когда ничего другого не пишется. Так как "ничего другого" не пишется почти всё время, я почти всё время пишу лытдыбры. Вроде кому-то нравится. Мне самой, например. Время от времени. А вообще, на это нужен особый талант. Я на вскидку, пожалуй, только одного дайри-юзера назову, чьи лытдыбры мне всегда очень интересны (угадайте, кто?). И даже не важно, о чём они, и почти не важно, кто их автор. Я просто очень люблю их читать. В остальных лытдыбрах в моей фленте всё зависит от разных внешних факторов: автора, длины лытдыбра, читабельности, языка, описываемого... Но вообще я лытдыбры люблю больше тематических постов. Они честнее. И больше говорят о человеке.

От Elsa.: Израиль, кружевная скатерть, жара, вырезание по дереву, размеренная жизнь, Поттер, вера.
Израиль:
это страна, в которой я живу. Историческая родина - одна из. Тут же живут мои родители, мои братья и сёстры (кроме Дины) и папина семья. Тут я учусь, и других вариантов нет. Я не знаю, насколько это моя страна. Тут жарко летом, а я не выношу жару, мне от неё плохо. А в холод мне холодно, но уж лучше так. Сейчас за окном идёт сплошной дождь... или нет, как раз сейчас перестал на некоторое время, только редкий мокрый снег огрмными хлопьями и ветер. А в России зато больше подонков по улицам ходят. И преподаватели берут (а иногда даже требуют) взятки.
Кружевная скатерть:
кружева - это вообще вещь... странная. Они очень тонкие, очень изысканные, очень ловкие. И очень хрупкие, потяни - разорвёшь. Хотя это смотря из чего сплести. Это, наверное. я так пишу. Я - словоплёт. Словоблуд.
Жара:
одна из самых отвратительных вещей на свете. Как бы ни было мне холодно, жара - это хорошо разве что на часик в середине зимы. Как сауна. Вы бы смогли жить в сауне большую часть года?
Вырезание по дереву:
я в тупике. Одна из тех отраслей искусства, которыми я никогда не занималась и даже не хотела заниматься. Слишком это сложно. Ножи всё-таки куда больше карандашей.
Размеренная жизнь:
моя, наверное. В школу-домой-в школу, или в школу- в общежитие-уроки-в школу. Только, по-моему, моя жизнь не размеренная. Постоянно что-то новое.
Поттер:
дурак. Честное слово. А книжка мне очень помогла; если бы не она, не было бы фандома, если б не фандом, скольких людей мы бы не нашли? Ведь я даже в сети благодарю Поттеру, точнее блогу Лючи с ролёвкой по ГП.
Вера:
жизнь.

От Алисия-Х: снег на апельсинах, костёр, лунный календарь, иглы, закрытая дверь, Арбат, бисер.
Снег на апельсинах:
Смесь Израиля и зимы; сегодня; блог - Россия и Израиль в одном флаконе. "Апельсины из Марокко" Аксёнова, как они там апельсины получили... где они были? Что-то строили, по-моему. Не Сибирь, не заключённые, бригады, или, может, даже студенты... не помню, надо перечитать. Вообще, снег на апельсинах - это очень яркий контраст, жара и холод. Израиль и русский). Непонятно, что главное и основное, но зато они никогда не смешиваются.
Костер:
Было дело, и в больших количествах, правда, тебе об этом знать неоткуда. Ну да ладно, ассоциируется и ассоциируется. Рассказать?
Когда папа ещё жил с нами, а больше в тот период, когда он не жил, но часто приезжал (это было самым лучшим, я тогда в него влюбилась), мы много ходили гулять. Иногда пешком, чаще на велосипедах; иногда все вместе - я, папа, Мотя, позже Лёва; чаще только мы вдвоём. И летом, и зимой. И всегда на привалах жгли косты. Мальчики называли это "сделать гастёр", и всегда бросали в него ветки. А меня папа учил класть, показывал, как проводить руку через огонь и не боятся, и объяснял, почему не обжигает. Костры везде: в роще под домом, в лесу, в Битце, в центре Москвы - у канала или на обрывах у Яузы, или даже на задворках Москва реки. На растопку шли мелкие смолистые веточки, а однажды зимой мы набрели на огромную ёлку, полностью сухую, и жгли эти веточки целых полчаса. Они сгорали очень быстро, и я их подкладывала целыми комками. Они не вспыхивали, они только становились ярко-красными, а огонь окружал их. Сгорали полностью, оставляя белый пепел.
Потом были другие костры - радужные и слётные. И там, и там были песни, гитары и славные люди, но у радужных костров гораздо чаще пили крепкий чай и готовили еду, а едой угощали всех окружающих - ну или только меня, потому что я была мелкая). И люди у радужных костров были славнее, чем люди на слётах. Моложе и веселее, а ещё честнее, искренее. Хиппи - они такие. Добрые очень. И красивые. Но не добрячки и не красавцы. Они почти все очень, очень умные, и бывают сердитыми, а детей могут и прогнать. Но делают это редко; тем более что я была в очень удачном возрасте - восемь, потом девять, потом одиннадцать, и в одиннадцать мне Стэц сказала, что со мной уже можно разговаривать. Это было под Чебоксарами, кажется. А костры в типухах - вообще сказка, особенно если дождь! Я как-то у Фанни в типи на пару с Данькой выпила банку сгущёного кофе с молоком. Ни до, ни после не пила, потрясающе вкусно. Через четыре года после этого, в Крыму, меня уили разводить костёр после дождя - со свечкой. А ещё от костров искры высоко летают.
Лунный календарь:
О, ну это понятно)). Евреи живут по лунному календарю. Неевреи - по солнечному. В официальных структурах служат неевреи (либо нерелигиозные евреи), и все страны функционируют по солнечному календарю. Соответственно, дата рождения, которой пользуются евреи в нееврейском мире - это дата по солнечному календарю. Лунный календарь всё время смещается относительно солнечного календаря в разные стороны, по этому дата дня рождения по лунному календарю не совпадает с датой рождения по солнечному. Так вот, когда у меня был др в блогах, я заманалась это объяснять!
Иглы:
Единственное, как могу связать с собой, так это ник, в котором все упорно видят ежа (в первое время я даже объясняла, как это надо правильно произносить. Йоож, с подчёркнутым и кратким, с длинной о (так, что слышно, что их две, но они почти сливаются), и мягким ж, почти как ш.
Объяснишь ассоциацию?
Закрытая дверь:
Знаешь, эти асоциации - это такой мостик между мной и тобой. Ты асссоциируешь что-то со мной, я ассоциирую это со мной же, но по-другому; тем более, что постоянно происходит подмена понятий - благодаря неправильной расшифровке. Такая ломаная цепочка.
Так вот, закрытая дверь ассоциируется у меня с человеком (абстрактным), с которым можно говорить, которому можно кричать, а он будто и не слышит - дверь закрыта. Мне не нравится, что у тебя такие со мной ассоциации. Это надо исправить. Мне нравится думать про себя, что я - открытая. Мне даже кажется, что я совсем не замкнутая и очень откровенная. Как я писала когда-то давно, ещё в блогах: дверь открыта, заходи, бери что хочешь, за спасибо отдам. Ничего личного не осталось.
Арбат:
Раз в год, 9-ого мая, день памяти Окуджавы, в Окуджавском дворике, часов по семь-десять. Хватало. Там было потрясающе, особенно в девятое мая. Гимнастки, ужики, уличные художники, фенечки, хиппи. С хиппи я трепалась о жизни. Как-то раз меня уговаривали проехаться стопом в Астрахань и обратно. Мне очень хотелось, но у меня как раз были итоговые экстерновские экзамены за восьмой. А ещё это была единственная улица, на которой я курила. Я думала, и мне надо было ходить, - это началось уже тогда, - и я ходила взад-вперёд по Арбату (а он дли-и-инный). Была ночь, и вокруг меня шатались парочки и компании с сигаретами, и я всё время стреляла, и чувствовала себя совсем своей. Ко мне даже пару раз подходили стрелять, и я отдавала недокуренную свою. И где-то там собирались гитаристы.
Но это всё только старый Арбат, Нового я не знаю.
Бисер:
Фенечки и хайратники - фенечек у меня было несколько штук, хайратник один, сине-бело-фиолетовый, очень красивый, его мне Мрр сплела на Радуге. Та самая, которую все достали песней про лягушку (она её пела в первые дни, а потом ей надоело, а остальным - нет). Ещё Гёте, "Игры в бисер". Нет, как-то по-другому называется. Ты ведь читала? Я нет. Но об этом мы, по-моему, с Амалией разговаривали.
Мелкие такие бусинки, блестящие, хрустящие, особенно на зубах. Всё время падают и рассыпаются. Разложены по отдельным коробочкам, в крайнем случае - по отдельным отделениям. Никогда не возможно взять одну бисеренку). Очень неприятная штука, если надо самой из него что-нибудь делать. Очень красиво, если просто смотреть. Лучше всего смотреть на что-то, что тебе не принадлежит. У меня однажды была куколка из бисера. Рассыпалась.

От IQ-sublimation: дежа вю, заоконье, утреннее время, тонкая полупрозрачная бумага, обучение новому, наблюдение, красота неправильности.
Дежа вю:
Когда кажется, что ты - пророк или был пророком; то, что происходит сейчас, в данный момент, было, есть и будет, и ты это уже видл - тогда, когда был Кассандрой. Когда понмаешь, что истино: нет нового под солнцем. И появляется тоска, будто то, что должно было свершится, уже свершилось, и ничего не изменить. Только в моём случае термин ошибочен: я не могу ничего видеть, у меня всё перед глазами сначала мигает... нет, не мигает, а как будто сжимается, как текст в вордовском файле при сохранении. А потом темнеет в глазах. У меня часто в глазах темнеет. Видимо, голова слабая.
Заоконье:
Другой мир. Вроде есть, а вроде и нет. Алисин садик - видишь, а не попасть. Чтобы пролезть, надо открыть окно; чтобы открть окно, надо захотеть. А если я не хочу? То есть хочу, но не хочу. Хорошо, что всегда существуют окольные пути. По ним-то я туда и проберусь. Там, может, и ничего хорошего, зато трава зелёная.
Утреннее время:
Половина шестого, одеться в жуткой спешке, подхватить собак, на улицу, вернуться, разбудить мальчиков, собрать сумку, приготовить завтрак, выскочить с опазданием. Долго сидеть в автобусе с книжкой. Потом утра уже не замечаешь. Если не вставать утром, то утро просто проспишь).
Тонкая полупрозрачная бумага:
Где тонко, там и рвётся. Зато красиво. И пирожки на такой удобно делать, только надо маслом полить.
Обучение новому:
Нечто, чем надо заниматься всю жизнь. Я мыслю - значит, я существую. Кто сказал? Француз, это я помню.. Если я мыслю то же, что и год назад, то я существую не вперёд, а тогда зачем тратить время? Бессмысленно. В обоих смыслах. Но учиться надо не так, как в школе/институте, то есть так тоже надо-можно, но не обязательно. Можно учиться, и просто гуляя по улице. Главное - хотеть этого и делать это. Без обучения не живёшь. Только существуешь.
Наблюдение:
Либо происходит, либо нет. Зато я всё подмечаю. Картинку-звук-взгляд, только месседж из этого вычленять не умею. Кроме того, что давно пора найти спонсора, который купить мне хороший фотоаппарат.
А вообще, наблюдение - это одна из самых интересных вещей в жизни. Внешнее и внутренее. Посмотреть, а потом сопоставить и логически додумать - будто опять посмотреть.
Красота неправильности:
Не существует. Или красиво, или неправильно. Что считает неправильным или красивым общесивенное мнение, меня не интересует. Тем более что мы часто не совпадаем).
Что-то не может быть красиво только в силу своей неправильности. Интересно - может быть, но чтобы быть красивым, оно должно быть красивым). Где-то полгода назад я видела мальчика на ЦАС, по-моему, больнго, но не с синдромом Дауна. Он был рыжий - не медный, а светло-рыжий, но именно рыжий, и у него были светлые зелёные глаза. Он был похож на змею. Ему было лет одинадцать, он был небольшого роста и в дорогой одежде. И с рюкзаком на спине. Он сидел на тротуаре, а потом зашёл в автобус. Он был, конечно, неправильным в прямом смысле этого слова, но красивым он был не поэтому.

От Beautiful Evil: столько красивого вокруг, плакать в подушку, кукла, куда-то успеть, заразительный смех, босые ноги, смерти нет.
Столько красивого вокруг: да, согласна. Так оно и есть. Конечно, мир - штука вполне себе гадская, но... красота от этого не зависит. Больше того, может быть и гадская красота; правда, я её не люблю. Красивые бандиты и малиновые пиджаки восхитительного оттенка меня не привлекают. А вот солнце, горы, дома... даже люди. Да, даже. Если не было бы людей, мир многое потерял бы. Но стоит ли цена покупки?
Плакать в подушку:
Ты знаешь, никогда. Ни в лагерях, ни в общежитиях, ни дома. Я плачу по-другому - сажусь, сгибая ноги в коленях, утыкаюсь в колени головой и крепко обхватываю себя руками. Мне так проще. Тем более, так можно раскачиваться, это помогает. И ещё: когда я плачу, у меня нет времени добежать до подушки. А вечером я не плачу - слишком дорого время, чтобы тратить его на что-нибудь кроме Игры. Думаю, мои истерики, особенно тихие, довольно-таки страшно выглядят со стороны.
Но хотелось. В этом есть что-то глубоко правильное, от тех книжных детей, которые добрые и у которых есть верные друзья. Или от маленьких несчастных европейских девочек 18-19 веков. Красивое, естественное. Нормальное. Я никогда не была нормальной, а хотелось - ужасно. До сих пор хочется. Обидно признавать, что единственное, что действительно отличает меня от окружающих - фрикость, странность... я предпочитаю слово "необычность", но и оно не всегда утешает. Я, конечно, люблю оригинальность и меня радует быть "не как все" - но не так. Лучше постричься или рисовать потрясающие комиксы, чем по-другому дышать.
Кукла:
Дарили, как и всем девочкам. А мне вегда больше нравились машинки. Они были яркими и блестящими, и их можно было катать. Что можно было делать с куклами, я понятия не имела. Единственная кукла, к которой я проявляла некоторый интерес, была тряпичная и набитая ватой, а лицо и руки-ноги у неё были пластиковые, тёмные и очень похожие на настоящие. Её звали Лизой.
Как подросла, стала подолгу стоять у витрин и рассматривать керамические статуэтки. Больше всего мне нравились дети и зверята, одетые как люди. Они были похожи на настоящие. Я вообще, когда была маленькой, часами простаивала после школы в метро у витрин.
Последнюю куклу мне подарили на пятнадцатый день рождения. Я её так и не распечатала.
Куда-то успеть: всё время пытаюсь. Мне всё кажется, что времени не хватит. И не зря, довольно часто его действительно не хватает). Пытаюсь и не успеваю. Очень не люблю ограничение во времени.
Заразительный смех:
У мня его нет, а вот у многих других есть. Я много смеюсь, а потом чувствую себя ужасно глупой. Я не люблю свой смех. Он мне не идёт.
Босые ноги:
У меня была мама-хиппи. Мы ездили в лагеря и на Радугу, а когда я была мелкой, жили на Ярославском шоссе, у Лосиного Острова. И везде бегали босиком. Сначала больно, потом кожа дубеет, перестаёшь что-либо чувствовать. У мелких кожа дубеет быстрее, чем у взрослых; у меня на моей последней Радуге так и не стала твёрдой, и я постоянно до крови накалывала пятки. Бегать босиком очень приятно, особенно если по тропинкам. По траве менее приятно, там попадаются шишки, ветки, сучки, корни всякие. Ушибаешься, ясное дело. Но это тоже приятно, особенно ночью, у костра. Ну или днём у костра. Или в воде.
Дома мы всегда ходили босиком. И сейчас ходим, только летом - зимой в Израиле слишком холодно. А мама ходит в тапках - боится на что-нибудь наступить, - и постоянно наступает нам на ноги.
Смерти нет:
Я не знаю, как ты это вычислила. Моя первая фраза в моём первом сетевом девнике, больше двух лет назад.

От menthol_blond: белый асфальт (вообще-то он черный, но от жары белый), условная безмятежность выходного дня, что-то пестрое трепещет на ветру -- не то полы яркого шатра, не то подол платья, красивые запястья, мотыльки летят на свет.
Белый асфальт (вообще-то он черный, но от жары белый):
Раскалённое небо, белое солнце. Асфальт обжигает ноги даже через сандалетки; тем более что чаще всего я босиком. Зато рядом квас, милк-шейки, мороженное и арбузы, всё очень дешёвое по сравнению с Москвой, и главное - море. Настоящее море, галька, не такое, как в Анапе, где песок и туристы, сядищие вполную друг к другу на протяжении трёх километров минимум. Пристань, которая выш, чем вышка. Нырять с неё сначала страшно, но всегда - здорово. Там меньше народу, и это замечательно, потому что людей я не любю. Лучше всего, конечно, в лагунах, где если и есть люди, то друзья-хиппи, но там неоткуда нырять. Там хорошо плавать, а вечером сидеть в тени (жарко даже ночью, и кажется, будто в тени прохладнее) и слушать варган и барабаны. Почти нет книг, только "Ловкач и Хиппоза", про котрую Стрекоза с уважением сказала: "Жесткач", но это я прочитала в первый день, а потом перечитывала раза три. Я уже наплавалась, и мы с мамой идём пить квас, смотреть на всякую фигню, выложенную на деревянные прилавки, и обсуждать, что мы принесём Лёве. Впереди ещё три-четыре километра по узкой дороге, где и дороги-то нет, одни огромные камни, в беспорядке наваленные друг на друга, с одной стороны - море, с другой - скалы. Но это впереди. Не так давно, мне около четырнадцати. Последнее лето в России. Или нет?
И другое. Песок, много песка, песок летит в лицо, слепит глаза и забивается в горло. Воды нет. Узкая каменная улица, запах плавленного асфальта и раскалённых камней, натёртых до блеска сотнями чужих ног. По обеим сторонам улицы - длинные дома, как в высоту, так и в ширину. Дверей нет, окна только на верхних этажах, все закрыты. Никого нет. Где-то вокруг этого стоит огромная белая стена, запертая на замок. За стеной - враги. Это было в прошлом году, постоянно. Я очень боялась солнца.
Условная безмятежность выходного дня:
У меня здесь один выходной - суббота. И это кошмар. Безмятежность не условная, а вынужденная. Бездействие. Можно читать, разговаривать, гулять, играть в настольные игры. Есть нужно. Нельзя приводить ничего в порядок, нельзя ничего разбирать, нельзя писать, рисовать, играть на музыкальных интструментах. Нельзя пользоваться электричеством. Если сидишь дома одна или просто не с кем поговорить, а вокруг нет хороших непрочитанных книг, то к концу этого выходного на стенку лезешь.
А вообще, наверное, хорошо. Но я не понимаю, как это можно со мной проассоциировать.
Что-то пестрое трепещет на ветру -- не то полы яркого шатра, не то подол платья: а вот это, пожалуй, понимаю. Хорошо бы. Ярко, нелепо, смешно. Зато жизнь. Эта, как её, юность. Только чаще всего не получается. И выходит - цветастая юбка вместо многогранного куска хрусталя. Ничего, тоже неплохо. Не всем разбиваться, некоторые только рвутся.
Красивые запястья:
Запястья должны быть красивыми. Тонкими. У меня тонкие, но недостаточно. А ещё они должны быть гибкими, и во время игры на фортепьяно грациозно прогибаться, а не подниматься вслед за пальами. Запясться должны время от времени выглядывать их рукавов - тонкие и смуглые, птичьи. Браслетов не нужно, не люблю. Они не подчёркивают, только отнимают.
Мотыльки летят на свет:
Мотыльки - это такие красивые, эфмерные создания. Свет их привлекает. Он красивый. И птом, вокруг света всегда полным-полно других мотыльков. А потом мотыльки обжигаются и падают. Но даже если они выжили, и добрый доктор Айболит пришил им новые крылышки, они не перестанут летать на свет. Разве что научатся не приближаться к нему слишком близко.
Да, у меня так бывает, есть и будет. Люди, в которых я влюблена. Тайны, секреты. Громкие истории, передающиеся из закрытки в закрытку. Может, я всё-таки когда-нибудь научусь...