За окном завывают кассеты с минаретов - у мусульман предрассветная молитва. Я раньше считала, что сзывают на молитву люди, но нет, это всего лишь техника. Кстати, хохму расскажу, то есть случай из жизни: некие русские ребята как-то слазили на минарет и заменили кассету с завыванием на альбом Битлов. Представьте себе реакцию мирных жителей! Кошмар, я знаю. Надругательство над верой... некрасиво и вообще. Но смешно.

Я сегодня утром (то есть уже вчера утром, вчера) стала официально задокументированной еврейкой. У меня есть справка с печатью. Я за ней в Ашдод ездила - подъём в пять утра, без четверти шесть на остановке, в полседьмого в ЦАС в Иерусалиме, и там ещё около двух часов в автобусе - спать. Обратно то же самое, только с изменённым временем и в обратном порядке. Ещё года три-четыре я начну ходить на шидухи, и первым делом буду предъявлять кандидату в женихи эту справку. Я её, возможно, заламинирую, чтобы носить было удобно, а то это же лист формата А4, она помнётся в сумке. Хотя помятость придаёт документам некий отсвет истинной достоверности. Справку мне сделали за двадцать минут. А дело, между тем, вели больше полугода. Причём еврейство подтвердили только мне, братикам придётся отдельно делать. И могут не признать. У нас есть знакомые братья, один официально еврей, другой официально же нет. Раввинат ещё и не то может сделать. Но слава Б-гу, что хоть меня признали (ах, как это эгоистично!). Потому что не хотели очень.
Маме, когда она была маленькой, потеряли метрику. Ходили восстанавливать. Ей семь лет было. Так вот, Геличинский, который вёл моё дело, всё хотел убедить её признаться, что она - удочерённый ребёнок. Мама говорит, что быть такого не может, выписки из роддома и прочее, прочее, прочее. Выписки его не удовлетворяют. Про мамины детские воспоминания вообще молчу - хорошо он постеснялся ей в лицо сказать, что она врёт. Анализ ДНК - он говорит, что бабушку надо везти в Израиль, потому что раввинат российским врачам не поверит, им можно заплатить. При этом когда его спросили, не собирается ли он проверять возможности удочерения бабушки, он сказал, что так далеко они забираться не собираются. Чему он верит, так это документам, заверенным у нотариуса и отсканированным, а потом присланным ему по электронной почте. Видимо, слова "фотошоп" в его лексиконе нет. В результате убедили его детские мамины фотографии. Хотя мне вот покажи фотографию полуторагодовалого ребёнка, я на ней ни маму, ни себя не узнаю. Но он там даже какие-то общие черты в лицах маленькой мамы и бабушки нашёл. Его счастье. А сразил меня вот этот эпизод:
- Знаете, - сказал Геличинский, - а Ваш бывший муж тоже почему-то уверен, что вас не удочерили. Странно, ведь он познакомился с Вами гораздо позже Вашего рождения...
- Гм, - сказала моя мама, подхватывая челюсть.
Ну, хорошо, что эта эпопея завершена, и надо мной больше не весит угроза гиюра. Впрочем, брак с коеном мне тоже не светит - с папой-то неевреем на момент моего рождения.

А папа, оказывается, был у Давидки обе этих среды. В прошлую я действительно не пошла, но ведь в позапрошлую я там была, папу не увидела и ушла оттуда в совершенно кошмарном расстройстве! Ужасно обидно, что мы так и не увидились. Зато ему поставили телефон. И теперь у него отпуск, а в Иерусалим он в следующий раз приедет с началом нового учебного года в койлеле. Это ещё где-то через месяц. И весь этот месяц я с ним не увижусь.
Да, сегодня узнала, что же такое настоящая мигрень. Это - плохо.