Устала, но не очень сильно. Полюбила музыку ещё больше, чем обычно. Научилась толково работать над произведениями. До следующего урока по специальности ещё два дня; если смогу поиграть на домашнем фортепиано (три тысячи шекелей, звук ужасен), то справлюсь. Если нет... посмотрим. Переделала кучу дел: убралась в комнате, кинула всю одежду в стиральную машину (через час выну и повешу), отыскала в сети сканы брошюры Далькроза "Ритмика", перевод с французского на английский, пытаюсь разобраться. Усиленно думаю над домашним заданием. По прежнему ничего не успеваю. Выяснила вчера, что учусь всего месяц, так что мне больше не срашно. Месяц как-нибудь наверстаю.
Александра отобрала вариации Моцарта и дала вместе них прелюдию Шопена в си миноре, три разных произведения Баха и сонату Гайдна (ми минор, кажется). Шопен и Бах на февраль, Гайдн на июнь; соната длинная, все три части - одиннадцать листов, очень красивая. Александра говорит, что технически это сложнее, чем я могу сыграть, так что буду заниматься сонатой весь понедельник, а то ещё отнимет. В декабре будет первый зачёт: этюд (мы с Батьей обе играем первый Черни, я его ещё две недели назад выучила наизусть, фигня) и гаммы до трёх знаков у ключа. Гаммы я ещё даже не начинала, а Александра задала на вторник две - ля-мажор (три диеза) и ми-бемоль мажор (три бемоля), с параллельными минорами в трёх вариантах (естественный, гармонический и мелодический). Ля-мажор не страшно, а ми-бемоль мажор начинается с чёрной клавиши и соответственно с четвёртого пальца в левой руке и второго в правой, а я к этому не привыкла. Надо тренироваться. Хорошо, это только гаммы (никаких арпеджио, хроматических, ломанных и расходящихся) и всего две октавы. Как израильские музыкальные ВУЗы при таких требованиях умудряются выпускать музыкантов мирового уровня - ума не приложу. Но тем не менее.
Ближайшая контрольная в этот четверг: дирижирование. Не очень страшно, на самом деле. Ритмы с одной четверти по двеннадцать восьмых, всего семь ритмов, все относительно похожие, плюс крещендо и диминуэндо (это самое сложное). Главное - найти время попрактиковаться.
Я выпадаю из жизни общества. Никуда не хожу: надо учиться и спать. Вылезла вот в это воскресенье, после занятий, посидела два часа с ребятами и уехала обратно. Лучше я дома, в тишине, тепле и без бесплатных сигарет посмотрю новый выпуск "Х-фактора". На прошлой неделе выкинули Люси, на этой Джейми, мир катится в ад, а Саймон лишился первого мальчика из своей команды. Люси вроде быстро соориентировалась и даёт концерты, зарабатывает денежку; Джейми, я надеюсь, тоже не подкачает.
Продолжаю самообразовываться. Посмотрела "Аризонскую мечту". Я сегодня прочитала штуки четыре рецензий на этот фильм в сети, и ни одна меня не удовлетворила. Все пытаются что-то там покритиковать, одобрить игру Джонни Деппа (которого всё равно давно и навечно застолбила Ванесса Паради), порассуждать о тенденциях в творчестве Кустурицы, о голливудщине с налётом цыганщины и прочем, и никто - никто! - ни одним словом не упоминает про главное. Про катарсис.
До сегоднящнего дня у меня в активе был только один такой фильм - "Воин и Принцесса" Тома Тыквера. Сейчас у меня его даже на жёстком диске нет, он где-то на CD в квартире Чумного и Занята. Такой фильм, после которого обязательно наступает катарсис. Обновление и желание жить. И неважно, что оба эти фильма совершенно разные: и по продолжительности, и по содержанию, и по эмоциям во время просмотра ("Аризонская мечта" - такой ржач на самом деле). Я плакала на последних десяти минутах "Воина и Принцессы". И я плакала на последних десяти минутах "Аризонской меты". От счастья, от горя, от того, что ух-х! - всё кончилось, напряжение отпусило, слава Б-гу. После этого страшно хочется жить.
Читаю "Моцарта в джунглях" Блэйр Тиндалл (под-название: "Секс, наркотики и классическая музыка"), про развитие классической музыки в Америке периода 1975-2000 и, по совместительству, про жизнь самой Блэйр (по-английски). Она играет на гобое, она музыкант-фрилансер, тратящий сотни долларов на вечерние платья (форма) и билеты на самолёт в любую точку мира (прослушивания, в основном неудачные), и выступающий по понедельникам и четвергам в здании Нью-Йорской филармонии, а по пятницам и субботам - на Бродвее. Бродвей! Как можно так низко пасть... Между выступлениями, репетициями и строганием бамбука (на иврите это называется "листок" - то, что вкладывается в духовые инструменты и, собственно, отвечает за звук) она заводит романы. Сначала у неё параллельные отношения с обоими ведущими гобоистами Нью-Йорка (оба женаты, успешны и устраивают её на работу - один в филармонию и на запись саундтреков к фильмам, второй в музыкальную группу "Орфей" и оркестр св. Луки), потом краткая интрижка с ещё одним, менее успешным, потом она остаётся без любовников (и, следовательно, без работы), и наконец - у неё настоящие, правильные и очень красивые отношения с величайшим пианистом того времени Сэмом Сандерсом. Про Сандерса я может ещё отдельно напишу. Я остановилась где-то на середине, но её отношения с Сандерсом уже успели перейти в крепкую дружбу. Я чую в Блэйр родственную душу: мы обе женщины, обе красивые, обе занимаемся классической музыкой (правда, она любит больше внимание, чем музыку, а я - наоборот), и обе не можем поддерживать длительных любовных отношений даже с теми людьми, которые старше на десять лет. Как завязываются отношения со сверстниками ни она, ни я не имеем ни малейшего понятия. Тут только одна разница: она играет на гобое, а я на фортепиано. Ну, и ещё у неё отношения были, а у меня - нет. Но это пока нет.
После этого собираюсь взяться за "Степного волка", тоже по-английски, а потом за Хэмингуэя. Если мне светит Лондон, то надо расширить словарный запас. Если не светит, то смотреть кино без субтитров гораздо лучше.