я хочу быть самой красивой в мире бабочкой
Вырванный с мясом лист, порыжевший в соседстве с крошками от печенья, остаётся навечно белым, как ни живи. Два часа, он всё так же девственно чист, говорит, что его назначенье - совсем не стихи о любви. Он хотел бы стать самолётом, аэростатом, лететь от стены до стены, или даже в окно, а тут вытащили на свет какие-то супостаты, прости Господи, крылья им не нужны, и на окна им всё равно. Три часа, на листке до сих пор ни строчки, он ужасно упрямый (наверно, сосна или ель). От такого лежанья он скоро дойдёт до точки, ему бы всё прямо, прямо, уж он бы попал-то в цель. Но выхода нет, листок берётся в осаду, лежит под тяжёлым взглядом, какая там синева. Не будет ему комет. Он сдаётся: ну надо так надо, и покорно даёт написать на себе слова.