я хочу быть самой красивой в мире бабочкой
Сколько себя помню, у нас всегда дома какие-то животные. Много. Если собака одна, то обязательно несколько кошек, но обычно и тех, и других хватает. И сколько я себя помню, постоянно от них какие-то проблемы.
Собаки громко лают, когда под дверью кто-то ходит, или когда в доме кто-то орёт, или когда рядом с ними бегают. Последний вариант - вообще сказка: стоит сделать резкое движение, как собака немедленно вскидывается, а старшие немедленно орут "Не нервируй собаку!". Ага, тут ещё вопрос, кто кого нервирует. Ещё с собаками надо гулять - я гуляла с собакой лет с девяти, причём сначала на парфорсе, потому что собаки у нас всегда были огроменные (кроме бульдожки, но она довольно поздно появилась). Для того, чтобы удержать рувущуюся собаку, нужно сильно натягивать поводок, а если она в строгом ошейнике, то зубья впиваются в шею. Мне их жалко было ужасно. А не удержишь - сразу истории: того порвала, этого. У нас только Динарка спокойная была, мы с ней рядом вокруг дома ходили. У нас дома сдвоенные, тридцать третий и тридцать пятый примыкают друг к другу углом, но без зазора, там такой вроде треугольничек между ними. Огромные. Ну вот мы вдвоём и обходили. По газонам, по всему. Мне тогда как раз лет девять-десять было. Она почти никогда не рвалась с поводка. Овчарка, взрослая уже, и пуганная какая-то. Она меня любила; тогда Аська в Израиле была, практически только я с ней и гуляла, ну, кроме мамы. Хотя она меня тоже протащила пару раз по асфальту, конечно. Ещё поводки у нас удобные были, длиннющие, из какой-то плотной шероховатой материи, тёмно-жёлтый и тёмно-зелёный. Оба завязаны-первезаны: и грызли их, и мы просто так узлы вязали, чтобы руки не скользили. Это потом у нас уже цепочки появились, но с ними тоже свои истории: их на руку намотать нельзя, эта сволочь рванётся, от руки ничего не останется. Ну а самое ужасное, конечно, это когда ты приходишь домой в шесть после школы (или в девять, если ещё и музыкалка), усталая как чёрт - шутка ли, каждый день с пол девятого и до пяти, а мама утром не успела с собакой выскочить, попросила старших, ну а им - вломы. Мальчики, конечно, дома были, увидели, что творится, рюкзаки в коридоре бросили и на улицу. Девочки тоже на это способны, да и я, конечно, но мне страшновато, сейчас все придут, и все шишки на меня, как всегда. И вообще я на улице не очень любила тогда находиться, у нас около дома двор был огромный, там всегда люди, а я не умела строить дворовые отношения. Ка-ак меня там однажды головой о столбик приложили! А потом Аська привела тех, кто приложил, к нам домой, и предложила мне с ними подружиться. Но это уже другая история (для справки: нет, не подружились, я что, псих, что ли?). Ну вот и идёшь, убираешь. Потом до ночи сидишь с книжкой и наушниками в ушах, пока свет не вырубают. Никаких домашних заданий, готовить тоже ни сил, ни желания, ждёшь, что кто-нибудь придёт, кто-нибудь, ясное дело, приходит... В общем, лучше в комнате. Особенно в те периоды, когда кровать наверху была.
Кошки - это ещё хуже. Они громко и гнусаво мяукают, март, не март, им пофиг, они биолгии не знают. Они царапются и кусаются (у меня от нашей сиамской прелести шрам на губе). Они нежно и преданно любят моих страших сестёр, а меня терпеть не могут, что, в общем, взаимно. Ещё они громко и публично, пардон, трахаются. Обычно на кухне. А потом приносят мелких котят, и обязательно на моей кровати. Но нет, котята - это, конечно, лапочки и солнышки, если б только они не любили бы моих старших сестёр так же нежно и преданно, как их родители.
У нас с папой взаимная любовь с собаками, несмотря ни на что. Потому что они такие ушастые, клыкастые, бегают. Собаки меня любят. У папы, правда, и с кошками хорошие отношения, а я хоть и могу гладить, но всё равно не люблю. А папины кошки меня недолюбливают, все погловно.
Но это всё не главное. С этим всем можно жить, если привык с детства. Собаки - они хорошие. Я помню, у нас как-то жила дворняжка, Альма, Аля. Она к нам приходила время от времени ночевать. Мы с ней гуляли. Она однажды принесла щенков, и единственного, который был на неё похож, мы назвали Алёшей. Всех продали, конечно. А когда мне было три года, у нас была Варя, дог, она убежала. Мы с ней разговаривали. Я её говорила: "Вайя, сидеть! Сидеть, Вайя!". Она садилась, а я, которая даже стоя была ниже, чем она сидя, заявляла: "Умница, моя майенькая девочка...". Это всё здорово, конечно. Только два аспекта.
Никого нельзя привести. Совсем никого. Аська таскала каких-то друзей со двора, в нашу комнату, и закрывала дверь. Динка кого-то приводила, но сильно потом, в десятых классах уже. Но они обе страрались с друзьями встречаться либо у них, либо у деда на квартире. А у меня все подружки мелкие, трпетные девочки, которых приводят родители. Точнее, не приводят. Я из-за этого перестала устраивать себе дни рождения. Даже сюда, уже в Израиле, я только пару раз приводила человека.
И второе. Никогда - никогда - никогда нельзя остаться одному. Тебе так плохо, что уже невозможно терпеть, ходишь по дому, натыкаясь на углы, а за тобой, сохраняя дистанцию, плетётся собачатина. Ты её видеть не хочешь, а она плетётся, и носом тыкается в ладонь. И сопит. И от этого с ума сходишь.
Это была одна из основных причин, по которым я уходила из дома. Вежливо уходила, дверью не хлопала, но капитально. Аж два раза подряд. Это сейчас я у папы живу (номинально), так всё никак уйти не могу толком. А в общежития - ну, тут я ещё ездила в гости, и маме звонила почти каждый вечер. А в Москве я сестёр месяцами не видела, хоть мы тогда и жили в одном городе, и отнюдь не страдала.
Животные - они, конечно, живые, и "у человека должна быть собака", знаю я это всё. Но я лучше буду стоически переживать отсутствие животинки под боком, чем возьмусь делить с ней кров и стол.
А мама домой сейчас принесла галчонка. Его кошка потрепала, сломала лапу и выдернула перья из хвоста. Он сначала ел ничего себе, рот разевал и крякал, а теперь дохнет. Я его сегодня кормила. И разговаривала. Как с детьми: "Птиц, птиц, ну ты поесть должен. И попить. Ну чего ты, птиц. На, ешь". Он такой весь бедный и несчастный, безучастный ко вему, даже глотать не хочет. Славный.
Мама была бы довольна, наверное.
Собаки громко лают, когда под дверью кто-то ходит, или когда в доме кто-то орёт, или когда рядом с ними бегают. Последний вариант - вообще сказка: стоит сделать резкое движение, как собака немедленно вскидывается, а старшие немедленно орут "Не нервируй собаку!". Ага, тут ещё вопрос, кто кого нервирует. Ещё с собаками надо гулять - я гуляла с собакой лет с девяти, причём сначала на парфорсе, потому что собаки у нас всегда были огроменные (кроме бульдожки, но она довольно поздно появилась). Для того, чтобы удержать рувущуюся собаку, нужно сильно натягивать поводок, а если она в строгом ошейнике, то зубья впиваются в шею. Мне их жалко было ужасно. А не удержишь - сразу истории: того порвала, этого. У нас только Динарка спокойная была, мы с ней рядом вокруг дома ходили. У нас дома сдвоенные, тридцать третий и тридцать пятый примыкают друг к другу углом, но без зазора, там такой вроде треугольничек между ними. Огромные. Ну вот мы вдвоём и обходили. По газонам, по всему. Мне тогда как раз лет девять-десять было. Она почти никогда не рвалась с поводка. Овчарка, взрослая уже, и пуганная какая-то. Она меня любила; тогда Аська в Израиле была, практически только я с ней и гуляла, ну, кроме мамы. Хотя она меня тоже протащила пару раз по асфальту, конечно. Ещё поводки у нас удобные были, длиннющие, из какой-то плотной шероховатой материи, тёмно-жёлтый и тёмно-зелёный. Оба завязаны-первезаны: и грызли их, и мы просто так узлы вязали, чтобы руки не скользили. Это потом у нас уже цепочки появились, но с ними тоже свои истории: их на руку намотать нельзя, эта сволочь рванётся, от руки ничего не останется. Ну а самое ужасное, конечно, это когда ты приходишь домой в шесть после школы (или в девять, если ещё и музыкалка), усталая как чёрт - шутка ли, каждый день с пол девятого и до пяти, а мама утром не успела с собакой выскочить, попросила старших, ну а им - вломы. Мальчики, конечно, дома были, увидели, что творится, рюкзаки в коридоре бросили и на улицу. Девочки тоже на это способны, да и я, конечно, но мне страшновато, сейчас все придут, и все шишки на меня, как всегда. И вообще я на улице не очень любила тогда находиться, у нас около дома двор был огромный, там всегда люди, а я не умела строить дворовые отношения. Ка-ак меня там однажды головой о столбик приложили! А потом Аська привела тех, кто приложил, к нам домой, и предложила мне с ними подружиться. Но это уже другая история (для справки: нет, не подружились, я что, псих, что ли?). Ну вот и идёшь, убираешь. Потом до ночи сидишь с книжкой и наушниками в ушах, пока свет не вырубают. Никаких домашних заданий, готовить тоже ни сил, ни желания, ждёшь, что кто-нибудь придёт, кто-нибудь, ясное дело, приходит... В общем, лучше в комнате. Особенно в те периоды, когда кровать наверху была.
Кошки - это ещё хуже. Они громко и гнусаво мяукают, март, не март, им пофиг, они биолгии не знают. Они царапются и кусаются (у меня от нашей сиамской прелести шрам на губе). Они нежно и преданно любят моих страших сестёр, а меня терпеть не могут, что, в общем, взаимно. Ещё они громко и публично, пардон, трахаются. Обычно на кухне. А потом приносят мелких котят, и обязательно на моей кровати. Но нет, котята - это, конечно, лапочки и солнышки, если б только они не любили бы моих старших сестёр так же нежно и преданно, как их родители.
У нас с папой взаимная любовь с собаками, несмотря ни на что. Потому что они такие ушастые, клыкастые, бегают. Собаки меня любят. У папы, правда, и с кошками хорошие отношения, а я хоть и могу гладить, но всё равно не люблю. А папины кошки меня недолюбливают, все погловно.
Но это всё не главное. С этим всем можно жить, если привык с детства. Собаки - они хорошие. Я помню, у нас как-то жила дворняжка, Альма, Аля. Она к нам приходила время от времени ночевать. Мы с ней гуляли. Она однажды принесла щенков, и единственного, который был на неё похож, мы назвали Алёшей. Всех продали, конечно. А когда мне было три года, у нас была Варя, дог, она убежала. Мы с ней разговаривали. Я её говорила: "Вайя, сидеть! Сидеть, Вайя!". Она садилась, а я, которая даже стоя была ниже, чем она сидя, заявляла: "Умница, моя майенькая девочка...". Это всё здорово, конечно. Только два аспекта.
Никого нельзя привести. Совсем никого. Аська таскала каких-то друзей со двора, в нашу комнату, и закрывала дверь. Динка кого-то приводила, но сильно потом, в десятых классах уже. Но они обе страрались с друзьями встречаться либо у них, либо у деда на квартире. А у меня все подружки мелкие, трпетные девочки, которых приводят родители. Точнее, не приводят. Я из-за этого перестала устраивать себе дни рождения. Даже сюда, уже в Израиле, я только пару раз приводила человека.
И второе. Никогда - никогда - никогда нельзя остаться одному. Тебе так плохо, что уже невозможно терпеть, ходишь по дому, натыкаясь на углы, а за тобой, сохраняя дистанцию, плетётся собачатина. Ты её видеть не хочешь, а она плетётся, и носом тыкается в ладонь. И сопит. И от этого с ума сходишь.
Это была одна из основных причин, по которым я уходила из дома. Вежливо уходила, дверью не хлопала, но капитально. Аж два раза подряд. Это сейчас я у папы живу (номинально), так всё никак уйти не могу толком. А в общежития - ну, тут я ещё ездила в гости, и маме звонила почти каждый вечер. А в Москве я сестёр месяцами не видела, хоть мы тогда и жили в одном городе, и отнюдь не страдала.
Животные - они, конечно, живые, и "у человека должна быть собака", знаю я это всё. Но я лучше буду стоически переживать отсутствие животинки под боком, чем возьмусь делить с ней кров и стол.
А мама домой сейчас принесла галчонка. Его кошка потрепала, сломала лапу и выдернула перья из хвоста. Он сначала ел ничего себе, рот разевал и крякал, а теперь дохнет. Я его сегодня кормила. И разговаривала. Как с детьми: "Птиц, птиц, ну ты поесть должен. И попить. Ну чего ты, птиц. На, ешь". Он такой весь бедный и несчастный, безучастный ко вему, даже глотать не хочет. Славный.
Мама была бы довольна, наверное.